Масштаб печорских ярмарок можно оценить по фотографиям, сделанным в те годы Карлом Сарапом, Карлом Акелем, Илмари Манниненом, Эриком Лэйдом. Территория, которую ярмарки занимали, – огромная. На этих же снимках видны и здания, некоторые из которых сохранились и по сей день. Все деревянные строения и часть каменных домов уничтожил большой пожар в 1939 году.
В «эстонское время» (1920‒1940 гг.) в Печорах проводилось около 30 ярмарок в течение года. На эти ярмарки приезжал народ со всех волостей Печорского уезда (Петсеримаа), а также из соседних уездов: Вырумаа, Пылвамаа, Тартумаа. Основными товарами на продажу были лен, пушнина, кожа, глиняная посуда, сельскохозяйственные орудия и утварь (корзины, кадки и т. п.), также торговали скотом и лошадьми. Особенностью печорских весенних ярмарок был наем подростков и взрослых для летних полевых работ и пастушества во внутренние уезды Эстонии.
У Леонида Зурова можно найти такое описание печорских ярмарок:
«Печерский базар – любопытное и радостное место. Какие шубы, армяки, бороды, глаза, голоса! Полуверки в белых кафтанах, отороченных красным, в шелковых русских платках. У девушек в косах шелковые ленты, а у баб глухо спрятаны волосы, брови закрывает белая повязка, апостольник. Женщины гордятся, говоря, что у них старый убор, как на древних иконах у Богородицы. Из-под платка падают на спину вишневые ленты с кистями. Базар радостно оживлен белым цветом. Шумят, торгуют коренастые, заросшие волосами изборские мужики – боевая кровь, боевая порода, их все боятся. На рыбном базаре сильные, добродушные, рослые рыбаки, приехавшие от берегов Псковского озера. На телегах ‒ зеленые ерши, красноперые окуни, налимы, судаки, серебряные лещи, белобрюхие щуки.
Голоса, солнце, торг, шутки, сияющие в солнце лучинные корзины, кадушки, колеса, молодые яблони для посадки, связки сушеных грибов. Бабы зазывают, предлагают яйца, замотанные в льняную паклю. Ведут коров, цыгане гоняют лошадей, всё живет настоящей, полной, радостной жизнью. На кожевенном базаре, как на рисунках Олеария, вывешены светлые кожи, красные и черные сапоги. От Балтийского моря привезли корзины с корюшкой, камбалой, жирными на солнце, копчеными угрями.
Ягодная пора. Базар завален лесной земляникой. У мужиков в деревнях великолепные клубничные гряды. Наступает грибной сезон. Боровики! Всех мастей, со всех боров и лесов. Грибы несут бабы бельевыми корзинами.
Я нигде не видел такой крупной черной смородины. Печеры по праздникам пахнут черносмородинной наливкой.
А осенью базар благоухает укропом, огурцами, солеными груздями, яблоками деревенских садов.
На базаре вы узнаете последние новости о советской границе, о том, как ветром в эстонские воды забросило ладью советского рыбака, как за проволокой раскулачили большую деревню, о том, что продают на Руси, на псковском базаре: “На торговой площади, против Троицкого собора, на лотках черный нарезанный хлеб продают, вот такими ломтиками. Два десятка помидоров, мятые яблоки да мешок сушеных гнилых ершей. Вот и всё! Вот и псковский базар! А первым городом считают после Ленинграда, в Ленинградской-то области!”
После торга идут мужики и бабы в трактир, в печерскую “ша Нуар” – “Черную кошку”: на вывеске черная кошка подняла хвост».
А у Сергея Рудольфовича Минцлова, русского писателя, в «Путевых очерках», опубликованных в 1928 году, есть вот такое упоминание печорских ярмарок:
«Отъезд свой мы решили отложить и посмотреть на базар, по местному названию – ярмарку, которая бывает в Печорах каждое первое и пятнадцатое число. К сожалению, пятнадцатое мая выпало дождливое, и ярмарка собралась небольшая и не “цветная”, как это бывает здесь в хорошую погоду.
Под зонтиками, в сопровождении о. Вениамина, обошли мы почти пустынную площадь и вернулись домой; единственное, что привлекло наше внимание на торгу, было множество мелкой рыбы, которую продавали с возов не по весу, а по-старинному – мерами. Мы полюбопытствовали узнать цену: она ничтожная – один лат двадцать пять сантимов на наши деньги за меру. Дешева здесь и другая провизия.
<…>
Обратный путь наш в Печоры был с приключениями. По проселку плелись вереницы крестьян, возвращавшихся с базара; на иных телегах сидело по несколько человек; все были пьяным-пьяны. Лошаденки пугались автомобиля, некоторые бросались в сторону; с одной телеги свалились в канаву трое мужиков и с бранью и смехом барахтались в ней; близ самых Печор мы бережно объехали какого-то пожилого крестьянина, с довольным видом усевшегося среди дороги в огромной луже и аккуратно разложившего по сторонам себя котомку, сапоги и какую-то покупку».
