Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь

Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь

Свято‑Успенский Псково‑Печерский монастырь ведет свою историю уже более 500 лет. Здесь, на северо‑западных рубежах России, на древней Псковской земле были взращены семена Православной веры, посеянные на Руси еще в Х веке святой равноапостольной княгиней Ольгой, которая, по преданию, родилась в веси Выбутской близ Пскова.

Летопись повествует о том, как в конце ХIV века изборские охотники, отец и сын Селиши, слышали в глухом лесу близ ручья Каменца «гласы поющих неизреченно и прекрасно» и ощутили благоухание «яко от множества фимиама».

Вскоре местные крестьяне приобрели эти земли; по жребию они достались Ивану Дементьеву, который поселился неподалеку, у реки Пачковки. Однажды, когда он рубил лес на склоне горы, одно из поваленных деревьев, падая, увлекло за собой другие. Под корнями одного из них открылся вход в пещеру, а над входом надпись: «Богом зданныя пещеры».

Пространная историческая справка Псково-Печерского монастыря

История создание появления Псково-Печерского монастыря вызывает неослабевающий интерес у историков, археологов и исследователей. Одной из знаменательных вех и открытий заключается в том, что образование монастыря связанно с более древними монастырями Псковщины. Псковские историки и исследователи предложили научному сообществу версию освоения Псковских пещер, которые явились открытием положившим начало для образования монастыря, монахами-выходцами из местных, более древних монастырей. Аналогичными монастырями в Псковских лесах и пустынях явились: Никандрова Свято-Благовещенская пустынь, основанная в 1584 году; Крыпецкий Иоанно-Богословский монастырь, основанный в 1455 году и т. д. Ученики старцев Снетогорского Рождества Богородицы монастыря (с 1299 год Снетогорский являлся главным духовным и монашеским центром Пскова) преподобный Никандр Псковский ученик и подражатель пустынножительства Евфросина и Саввы Псковских, преподобный Савва Крыпецкий который начал подвизаться на Снетной горе в Богородичной обители, близ Пскова, затем перешел в более уединенное место на речку Толву, в обитель преподобного Евфросина затем он удалился на совершенное безмолвие в Крыпецкую пустынь, Мирожского Спасо-Преображенского монастырей явились основателями множества пустынь и монастырей в Псковской области, получая духовные наставления и высокое, по тем временам, монастырское образование, ревнуя о особых подвигах или же скрываясь от нападений иноплеменников, уединялись в лесах и пещерах которыми явились обнаруженные карстовые пещеры близ небольшого поселения Пачковка.

Версия о пришедших монахах из Киево-Печерского монастыря, рождает больше вопросов чем ответов. Если проложить маршрут от Киева до Псковских пещер получается расстояние около 1000-1400 км путь проходит через центральную часть Руси и Белорусские леса, более укрытые от нападения и пригодны для уединенного жительства. В свою очередь скрываясь от набегов татар, они попадали под удар со стороны западных завоевателей, которыми являлись католические ордена Тевтонского происхождения «рыцарей Меченосцев» слух о войнах в этих местах вполне мог дойти до Киева после Ледового сражения, под командованием св. кн. Александра Невского, и множеством осад Изборска и Пскова, убийств местных князей и святых мучениках.

Особое почитание преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских было распространенно по всей Руси, до прославления подвигов преп. Сергея Радонежского. Версия основания монастыря монахами-беженцами из Киево-Печерского монастыря носило более духовно-нравственный чем научно-исторический характер. В описании родословных множества дворян и князей благочестивым образом искусственно удревлялся род предавая тем самым наиболее высокий статус, загадочность и святость. Так, к примеру, с принятием в 1547 году титула царя Иваном Грозным родословная великих князей Московских стала одним из средств обосновать притязания правящей династии на царскую власть. Составление подробной генеалогии являлось одной из главных задач книжников. В результате их работы появилось два примечательных памятника, внешне ориентированных на изложение русской истории с древнейших времен: "Государев родословец" и "Степенная книга". Однако главной их целью оказалось удревление рода Московских и Владимирских князей. Составители разработали генеалогическое древо Ивана Грозного, корни которого уходили ко временам правления императора римского Октавиана Августа. Не исключением являлись монастыри и храмы, принимая духовную наследственность и святые традиции от более древних и прославленных монастырей.

По свидетельству Повести о Псково-Печерском монастыре XVI в., вероятно, не позднее 2-й четверти XV в. некие охотники из Изборска - Селиша с отцом - слышали возле ручья Каменца (на месте будущего П.-П. м.) “у края горы, где ныне Богородичная церковь стоит… в самое время и час церковного пения – прекрасные голоса благочинно поющих. Все же вокруг того святого места было исполнено благоухания…” [1].

Спустя 30 лет, окрестные земли и леса были переданы псковичами на вече жителям местной слободы; место будущей обители “отошло по жребию некоему человеку – Ивану Дементьеву”, который затем и нашел “святую пещеру”. Пещеры явились фактором образования монастыря и всего посада в целом. Существует научная версия, которая дает объяснение о нерукотворности «Пещер Богом Зданных», предполагает: что протяженные туннели пещер были вымыты со временем подземной рекой, которая в последствии пересохла, оставив длинные песчаные галереи расширенные первыми её обитателями, и дошедшими до нашего времени длинными подземными улицами. Существует множество версий о протяжённости подземных улиц, в послевоенные 50-60 годы XX века была найдена улица, уходившая за монастырские поля (ок. 3-5 км.)

Игумен Корнилий, автор начальной редакции Повести, сообщая подробности обретения “пещерного места”, указывает на источники эти сведений: “Об этом явлении поведал нам Патермуфий, инок Снетогорского монастыря, который подтверждает образование первой общины монахами выходцами из Псковских монастырей, пасынок Ивана Дементьева… Надпись та сохранялась много лет целой и нерушимой; (и) слух о таком явлении надписи над пещерой прошел по всему граду Пскову” [2]. Позднее, как свидетельствует Повесть, здесь были обретены и мощи 1-го местного преподобного инока, известно, что его имя – преподобный Марк, и что он жил в этой пещере за некоторое время до ее обретения Дементьевым, который вероятнее всего был учеником старца Снетогорского монастыря преподобного Евфрасина Псковского.

Обитель была основана семейной парой главой которой являлся свящ. Иоанном (в постриге Иона, прп.; ок. 1474–1480), первоначально служившем в г. Дерпт (Юрьев, ныне Тарту в Эстонии), а ок. 1470 г. вместе с супругой и 2 сыновьями переселившемся во Псков. В поздних редакциях Повести (80-е гг. XVI в.) сообщается, что в Дерпте он служил вместе со сщмч.Исидором, который в 1472 г. вместе с 72 прихожанами был предан католиками мученической смерти. В Пскове о. Иоанн узнал о кончине Исидора и православных горожан. Сожалея о том, что не сподобился пострадать за православную веру, о. Иоанн оставил мир и посвятил себя покаянной молитве и аскетическим подвигам. Известно что после кончины преподобного Ионы на его теле были найдены своего рода, вериги, железная кольчуга военного. Услышав об открытии “Богом зданной” пещеры у самой Ливонской границы, он пришел на это место и в горе, западнее пещеры, начал сооружать церковь. Вскоре умерла его супруга Мария, незадолго до кончины принявшая постриг с именем Васса (Василисса). Со дня погребения прп. Вассы в “Богом зданной” пещере возникла традиция подобных захоронений в П.-П. м. И ныне в этой обители (подобно захоронениям в Киево-Печерской лавре) все погребаемые покоятся в гробах, стоящих в специально ископанных нишах пещеры, иногда закрываемых особыми плитами – “керамидами”. На сегодняшний день открыто и исследовано 336 керамид.

После смерти супруги о. Иоанн принял монашество с именем Иона. Ископав в склоне песчаного холма небольшую церковь и поставив напротив 2 деревянные кельи, он обратился к священникам псковского Троицкого собора с прошением освятить церковь. Однако традиция пещерного храмоздательства на севере Руси была непривычна. Не решившись на освящение необычного храма, псковские священники послали преподобного к Новгородскому и Псковскому архиеп. Феофилу. После получения благословения 15 авг. 1473 г. состоялось освящение пещерной церкви в честь Успения Пресвятой Богородицы. Эту дату и принято считать днем основания П.-П. м. По преданию, с прп. Ионой была связана и 1-я святыня обители – древнейший монастырский чудотворный образ Успения Божией Матери, от которого в день освящения пещерного храма совершилось первое исцеление: прозрела слепая женщина. Эта икона, по-видимому, не сохранилась.

Следующий строитель П.-П. м. иером. Мисаил (кон. XV в.) поставил на холме, над Успенской ц., деревянный трапезный храм во имя преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских и несколько келий, образовав так называемый “старый” или “ветхий” монастырь. Устройство обители на рубеже XV-XVI вв. продолжили иером. Селиван и далее – настоятели в сане игуменов, 1-м из которых, как считается, стал некий Иона, затем Сергий (нач. XVI в.), названный в монастырской Кормовой книге 1558 г. (с указанием дней поминовения строителей и вкладчиков) “первым игуменом” [3]. Первоначально братия была малочисленна, “…старцев же тогда было в том монастыре два или три – из-за скудости его и убожества и из-за пограничного места”; богослужения совершались “не каждый день, а когда игумен изволит”[4] . Вскоре оба храма и др. постройки были сожжены ливонцами.

Монашеская жизнь П.-П. м. возобновилась, вероятно, в 1519 г., когда неск. пришедших сюда иноков восстановили Успенскую церковь [5]. В 20-х гг. XVI в., при игум. Дорофее и его советнике старце Филарете, наступило время расцвета обители. Работами по ее восстановлению руководил и финансировал дьяк М. Г. Мунехин, по прозвищу Мисюрь (1528), представитель вел. кн. Василия III Иоанновича в Пскове. В 1-й Псковской летописи под 1519 г. сообщается: “…начаша Мисюрь Мунехин, великого князя дьяк псковской да его подьячей Ортюша Псковитин назирати убогое место, незнаемое никем же, под немецким рубежом, 40 верст ото Пскова, а десять верст за Изборском, в Тайлове погосте, 7 верст от Нового городка от немецкого, Печерской монастырь, Вифляньскую пещеру, Богом сотворенную, и начаша на празники Пречистыя Богородицы, Матере Божией, честнаго и славнаго Ея Успения и всех Ея честных празник, ездити со многими людьми и монастырь кормити; а монастырек был на версе горы, и нача им пещись, аки отец господин добрый, с своим подьячим Ортюшею”. Множество богомольцев приходили в П.-П. м. на праздник Успения, “а Пречистая нача Своею милостию многонедужныя исцеляти”. При поддержке Мунехина “начаша монастырь строити в подоле меж гор… и начаша с проскурою и з святою водою к государю ездити; Князь Великий даша им подводы на всяки празник ездити им к себе. И начаша быти оттоле монастырь Печерской славен – не токмо в Руси, но и в Латыне, рекше в Немецкой земле, даже и до моря Варяжска)”[6] Наравне со строительством Псково-Печерского монастыря Мунехин также помогал в развитии Святогорского Успенского монастыря.

В 1521 г. по заказу псковских купцов Василия и Феодора псковский иконописец Алексий Малый написал для П.-П. м. образ Успения Богородицы “в житии”, являющийся главной святыней обители.

Согласно Повести, при игум. Герасиме (1525/26 – 1528/29), иноки приняли “устав монастырский, утвердив… письменным соборным постановлением”, подписанным Мунехиным[7] . Игум. Герасим “учредил чин церковной службы по подобию службы в других древних монастырях, постановил навсегда, чтобы богослужение совершалось в монастыре каждый день, в храме Успения Божией Матери; написал монастырский устав, в котором определил для иноков порядок и правила монашеского жития, заимствовав эти правила из устава обители Киево-Печерской”. Свой устав о. Герасим “скрепил своеручною подписью в присутствии всей братии”, а затем отдал на подпись Мунехину [8].

В 1529 г. игуменом Псково-Печерского монастыря был поставлен прмч. Корнилий. Именно при игумене Корнилии обитель была отстроена заново и приобрела свой современный архитектурный облик. Вероятно в 30-40-е гг. XVI в., была воздвигнута Большая звонница, одновременно расширен Успенский храм, удлиннены пещерные кладбищенские “улицы”; за монастырские стены - на “посад” перенесена деревянная трапезная церковь во имя 40 мучеников Севастийских, а на ее месте возведен каменный трапезный храм Благовещения Пресв. Богородицы (1540), украшенный в 1547 г. стенной росписью – в частности на тему Акафиста Божией Матери (значительная часть росписи ныне в основном раскрыта). Не позднее сер. XVI в. была создана роспись на предалтарной стене пещерного придела преподобных Антония и Феодосия (ныне закрыта позднейшим иконостасом). В 1538 г. на монастырском подворье в Пскове игум. Корнилий построил каменный храм в честь иконы Божией Матери “Одигитрии” (сохр. в перестроенном виде), а также трапезную и богадельню.

В 1547 г., перед венчанием на царство, в П.-П. м. прибыл юный вел. кн. Иоанн IV Васильевич Грозный за советом и духовным укреплением со стороны братии мон-ря, о котором был наслышан еще в детские годы, уже тогда делая в него обильные вклады. Возможно, игум. Корнилий мог украсить росписями новые храмы именно на его очередной вклад.

Приграничное положение П.-П. м. и натиск на Псковскую землю со стороны немецкого Ливонского ордена, усилившийся к сер. XVI в., привели к тому, что П.-П. м. стал не только значимым духовным центром монашеской жизни, но и крупной крепостью Северо-Западной Руси. В 1558 г., вероятно в связи с началом Ливонской войны (1558–1583), в П.-П. м. началось возведение башен и крепостных стен (общая длина ок. 800 м, толщина 2 м, высота до 10 м). При этом предполагался активный характер обороны крепости: в 3 ярусах стенного боя размещалось более 300 бойниц, башни имели от 3 до 6 боевых ярусов для стрельбы. В 1564/65 гг. над св. воротами обители была сложена каменная ц. свт. Николая Чудотворца, украшенная стенной росписью (не сохр.), а в ее подклете устроен пороховой погреб. Как сообщает Повесть, и при строительстве “ограды великой”, и при создании надвратной церкви игум. Корнилию “помогал” “служилый человек” царя П. П. Заболоцкий (в монашестве Пафнутий) (Летопись. 1993. С. 30). Особенностью Печерской крепости является ее “природная” органичность: строители были вынуждены следовать сложившемуся сложному рельефу - стены то спускаются в овраг, то вновь поднимаются над ним. Это уникальное сооружение строилось ок. 8 лет и потребовало значительных финансовых вложений со стороны государства. В кон. XIX в. исследователь древнерусского крепостного зодчества И. Д. Годовиков, произведя необходимые расчеты, показал, что на строительство потребовалось 600 тыс. человеко-дней, 100 тыс. лошадей, 56 куб. метров глины, 12 тыс. куб. метров извести, 12 000 куб. м. песка, 2 миллиона ведер воды[1] . С возведением крепости П.-П. м. оказался не только духовным центром, но и важнейшим фортификационным пунктом Московского гос-ва.

Еще вел. кн. Василий III назначил П.-П. м. особое “хлебное жалованье”, а в 1539 г. и будущий царь Иоанн Грозный одарил мон-рь вотчинами во Псковском и Изборском уездах, в т. ч. мельницами и рыбными ловлями, приказав, “чтоб никаких в них пошлин, кормов и податей не иметь”. И впосл. Иоанн IV Васильевич предоставлял П.-П. м. крупные льготы. Так в 1547 г. он передал обители нек-рые деревни, а в 1559 г. выдал “несудимую грамоту”, освобождавшую всех, живших в монастырских владениях, от светского суда[2]. К нач. 80-х гг. XVI в. П.-П. м. принадлежало не менее 178 деревень и 175 пустошей. Мон-рь владел ок. 320 га земли[3] .

Завоевания Руси в период Ливонской войны также сказывались на экономическом положении мон-ря, к-рому предоставлялись захваченные земли и немалые денежные суммы. Вслед за царем значительные вклады в П.-П. м. делали представители служилого боярства и дворянства, испрашивая молитв о воинах, погибших на полях Ливонской войны и затем погребенных в монастырских пещерах[4]. Во время войны П.-П. м. брал на себя заботу о раненых, выплачивал значительные суммы в казну на содержание армии.

При игум. Корнилии выросло число братии: если в нач. 30-х гг. XVI в. в мон-ре проживало ок. 15 монахов, то за время его настоятельства число монашествующих и послушников достигло 200 чел., а к 80-м гг. XVI в. в обители проживали до 115 монахов и 300 чел., трудившихся на послушаниях, в т. ч. занимавшихся различными ремеслами, ведших обширное хозяйство. В этот период в П.-П. м. “размещались хлебня, поварня, погреба, амбары и ледники, 72 кельи “да келья каменная, 15 житниц монастырских, да 40 клетей крестьянских и жилецких”[5].

Вместе с тем, П.-П. м. приобретал все большее государственное значение. Так, в 1558 г. по царскому указу игум. Корнилий, вместе с архим. Юрьева новгородского мон-ря Варфоломеем и настоятелем псковского Троицкого собора прот. Иларионом, отправившись в новые, захваченные у ливонцев земли. Здесь они устраивали там крестные ходы вокруг городов Ругодива (ныне Нарва) и Ивангорода и молебны[6]. Игум. Корнилий не только доставлял в Москву ко двору монастырскую св. воду, но и лично общался с царем, как у себя в мон-ре, так и в столице. Его подпись в качестве участника Земского Собора стоит на “приговорной грамоте” от 2 июля 1566 г. – решении о военном походе на Польшу[7].

Приграничное положение П.-П. м. потребовало от игум. Корнилия развернуть активную миссионерскую монастырскую деятельность среди приграничных “сету” - южной этнической ветви эстонцев. Сету достаточно лояльно относились к русским, поскольку переход приграничных земель к Московии означал для местных жителей определенное облегчение. Вскоре после взятия соседнего Нейгаузена (Новгородка) игум. Корнилий “люди Новгородка Ливонского, чудь зовома, научи и просвети святым крещением; церкви постави”[8]. Им были построены храмы - как в самом Новгородке, так и в окрестных селениях.

Известно, что до игуменства Корнилия в нач. XVI ст. в П.-П. м. в необходимой полноте имелись богослужебные книги; но они по большей части сгорели при разорении обители ливонцами. Монастырская книжница была восстановлена к сер. XVI в. игум. Корнилием - просвещенным монахом, к-рый и сам писал книги. Так, собрав воедино местные исторические материалы, он составил в 1525/26 г., начальную краткую редакцию Повести о Печерском мон-ре, уточнив и дополнив ее в 1531 г. - в виде т. наз. 2-й редакции[9] . Вероятно, игум. Корнилий составил том Псковской 3-й летописи, т. наз. Строевский список летописного свода 1567 г.[10] , написанный рукой его помощника – инока П.-П. м. прмч. Вассиана (Муромцева) и имеющий на себе редакторские пометки (исправления и дополнения) самого Корнилия [11]. По инициативе игум. Корнилия в П.-П. м. велась и т. наз. Кормовая книга, или Синодик[12] .

В период Ливонской войны П.-П. м. неоднократно посещал кн. А. М. Курбский. Впервые он побывал здесь в 1557 г., а позднее, став воеводой в Юрьеве, довольно часто посещал П.-П. м. и встречался с игум. Корнилием. Сохранились 3 письма князя к помощнику игумена – прмч. Вассиану, в которых выражена резко отрицательная позиция автора по отношению к царю Иоанну IV и его политике[13]. После побега заграницу, Курбский пытался сохранить связь с П.-П. м., о чем, вероятно, стало известно царю, вследствие чего он и обрушил свой гнев на игум. Корнилия и Вассиана, казнив их 20 февр. 1570 г.

После гибели прмч. Корнилия на его место был назначен игум. Савва, ранее настоятельствовавший в псковском Снетогорском в честь Рождества Пресвятой Богородицы монастыре. Именно при о. Савве царь, видимо, раскаявшись в убиении игум. Корнилия, пожаловал П.-П. м. очередную льготную грамоту - многие деревни, угодья, а также приказал “князю своему Юрию Токмакову за счет собственной царской казны обложить чудотворную икону Успения Святой Богородицы “в житии” [1521 г. – Авт.] золотом, киот же для нее сделать серебряный – что по воле его и было устроено”[14] . Но уже через год игум. Савва был хиротонисан во епископа Тверского, а игуменом мон-ря стал (в 1572 г.) Сильвестр, ранее возглавлявший Снетогорскую обитель.

В XVI в. П.-П. м. продолжал заботиться об окрестных храмах: помогал Онуфриеву Мальскому в честь Рождества Христова мужскому монастырю, Никольской ц. в Тайлове. Кроме того, в 1584 г. к П.-П. м. были приписаны и 3 соседних небольших мон-ря – свт. Николая Чудотворца на Труворовом городище в Ст. Изборске, Верхнеостровский Петропавловский и на Псковском оз., и мон-рь свт. Николая на р. Зарезнице.

С кон. авг. и по нояб. 1581 г. Псков находился в осаде войск польского кор. Стефана Батория, выдержав ряд приступов. По повелению царя в город из обители были принесены - образ Успения Божией Матери “в житии” и икона “Умиление”, а игум. Тихон с братией “совершали… молебны, вместе со всем соборным священством”, в Троицком соборе осажденного Пскова[1] . Также монастырские насельники и спасавшаяся в П.-П. м. часть жителей местного посада совершали отдельные вылазки против вражеских отрядов и обозов.

Значение П.-П. м. в духовном укреплении псковичей во время осады Батория выражено в “Рассказе кузнеца Дорофея” о чудесном явлении ему Божией Матери, о чем он поведал “совету града Пскова” [2]. В “видeнии Дорофея” Божию Матерь сопровождали св. равноап. кн. Владимир Киевский, прп. Антоний Киево-Печерский, свт. Нифонт Новгородский, строитель Мирожский, святые Всеволод (Гавриил) и Довмонт (Тимофей) Псковские, блж. Николай Псковский и прмч. Корнилий. Именно св. Корнилий, вместе с блж. Николаем, подозвал Дорофея, и тот оказался “стоящим у ног Пречистой” [3], Которая повелела ему передать воеводам и печерскому игумену Свои распоряжения (о поставлении Ее монастырской иконы на городской стене, а также Ее практические указания относительно обороны Пскова). Затем Божия Матерь ободрила кузнеца словами о том, что Ее Сын вскоре “этого короля лишит рассуждения, и разум его смятется, и, ни в чем же не преуспев, уйдет он посрамлен”. Именно так и завершилась осада[4] .

С 29 окт. по 14 нояб. П.-П. м. выдержал мощный артиллерийский обстрел и неск. штурмов. Обитель защищали 300 стрельцов, нек-рые монахи и посадские жители[5]. В конечном итоге же сами нападавшие “укоряли себя, говоря: “Как эту малую крепость, меж гор стоящую и воинов храбрых не имеющую, только монахов и простых людей, крестьян с женами, а старшим над ними в ополчении был поставлен Юрий по имени, родом Нечаев, еще молодой и юный возрастом, - и этих не смогли одолеть, но всуе сражались против невидимого Небесного Царя воинства” [6]. В благодарность за сохранение П.-П. м. по инициативе монастырских насельников и прихожан Никольского храма, в соседнем с обителью Тайлове в 1582 г. установили особый крестный ход (в Седьмую неделю по Пасхе) - из обители в Псков с иконами “Успения” и “Умиления” (“Владимирской”, написанной ок. сер. XVI в. псковским иконописцем Арсением Хитрошей (Хитрёшей); обе иконы и ныне находится в П.-П. м.).

Игум. Тихона, в 1583 г. хиротонисанного в архиепископа Казанского и Свияжского, сменил игум. Никон I, упомянутый в жалованной грамоте 1584 г. царя Феодора Иоанновича, по которой мон-рь в очередной раз получил “многие деревни и угодья” [7]. Затем П.-П. м. возглавлял игум. Мелетий, известный составлением “росписи о чудесах” от иконы Успения Божией Матери – в ответ на запрос псковского государева наместника боярина и воеводы Никиты Романовича Трубецкого в 1587 г.[8]. В Повести соответствующий раздел называется “Изложение о чудесах Пресвятой Богородицы Печерской, или О чудесах Пречистой Богородицы – от иконы честного Ее Успения, что во Псковской области в Печерском монастыре, и от той иконы Умиления, называемой Владимирской”; здесь повествуется о чудесах, имевших место в обители в период 1587-1608 гг.[9]

Кон. XVI-XVII в. В 1593 г. царским указом настоятелем П.-П. м. был назначен Иоаким, ранее бывший игуменом Борисоглебской обители в Торжке (см.: новоторжский во имя святых Бориса и Глеба монастырь). При нем, по сообщению продолжателя корнилиевой Повести - инока Григория Топинского, в 1601 г. был разработан и утвержден подробный “письменный чин и устав” праздничного “крестохождения” - “помяновения ради в род и род” [10].

Ливонская война окончилась для России Ям-Запольским перемирием (1582) на 10 лет. Воспользовавшись военно-политическим затишьем, царь Феодор Иоаннович и его шурин Борис Феодорович Годунов двинулись со стотысячным войском в бывш. ливонские земли, принадлежавшие теперь Швеции, и отвоевали у нее Ивангород, Нарву, Ям (ныне Кингисепп) и Копорье. Швеция была вынуждена заключить годичное перемирие с Россией; однако, сразу же по окончании его срока шведское войско вступило в приграничную Русь. В 1592 г. шведы захватили П.-П. м., перебили монахов, разграбили кельи и имущество обители, подожгли храмы. И лишь по прошествии почти десятилетия вновь отстроенный П.-П. м. смог вернуться к монашеской жизни.

В 1593 г. настоятелем П.-П. м. был назначен новый игум. Иоаким, впосл. участвовавший в Соборе в Москве (при избрании в 1598 г. на российский престол Бориса Годунова) в составе церковной делегации Пскова, в которую, наряду с еп. Псковским и Изборским Геннадием, входили 4 представителя важнейших псковских мон-рей. Вероятно, наградой за понесенные им труды стало его возведение в 1605 г. в сан архимандрита, после чего П.-П. м. управляли настоятели в этом сане. В марте 1600 г. в П.-П. м. состоялось торжественное переложение в новые гроба печерских преподобных Марка, Ионы и Вассы как издавна общепризнанных в Пскове святых, к которым, как следует из “Рассказа кузнеца Дорофея”, также причисляли и прмч. Корнилия.

О внешнем облике П.-П. м. в нач. XVII в. свидетельствует и Повесть, и иконные изображения обители XVII в., и описание (своеобразный “путеводитель”), составленное в 1602-1603 гг., вероятно, по указанию о. Иоакима иноком Григорием[11]. Архим. Иоаким возглавлял П.-П. м. до 1617 г., когда был поставлен во архиеп. Псковского, оставаясь в этом звании до своей кончины 24 апр. 1623 г. В период его правления, в Смутное время, в марте 1611 г. (в день Прощеного воскресенья), на П.-П. м. напал отряд гетмана Я. К. Ходкевича (командующий польской армией, одержавшей ряд побед над шведами), но мон-рь уцелел. В это время братия молилась в храме, а стража обители не заметила врага и не успела опустить решетки. Нападавшие ворвались в П.-П. м., но, поскольку уже наступила ночь, остановились в его верхней части и, не решаясь спуститься вниз, замедлили до рассвета. При наступлении зари нападавшие начали спускаться вниз, к ручью, но в это время из Успенского храма вдруг вышел крестный ход с иконами и хоругвями, с пением. Увидев эту неожиданную картину, враги испугались, и бежали прочь из обители… “Люди же оставшиеся – мужчины, женщины и дети, - видя такое преславное чудо, с криками погнались за ними” [12]. Затем, в Вербное воскресенье, к П.-П. м. “пришел сам пан Ходкевич со многими… литовскими и немецкими людьми, с пушками… Люди же все, бывшие во граде, обещали умереть за Дом Пречистой Богородицы - даже младенцы: “Смертию (вечную) жизнь обретем, а не уйдем отсюда, тем более не сдадимся поганым”. Враги несколько раз шли на приступ, однако, “ничего не достигли, но много своих погубили” [13]. П.-П. м. спасся благодаря небольшому отряду, пришедшему на помощь из Пскова.

Враги приступали к П.-П. м. и на следующий год, и в последующие. Летописец заключает: “А если рассказывать о множестве разбойничьих нападений – за восемь лет – пана Лисовского и о частых его нападениях на Ее честную обитель днем и ночью, (то) невозможно и рассказать (всего). Но от всех его нападений сохраняла (Она) Дом Свой; только пакости (он) учинил много: посад и двьрец сжег, и людей побил, и пленил много” [14]. В июле 1612 г. шведы, также неожиданно, ворвались в П.-П. м., но тотчас же были изгнаны; новые безуспешные шведские осады имели место и в 1615 г., и даже в 50-х гг. XVII в.

О крепостных укреплениях П.-П. м. и их состоянии в период Смутного времени можно судить и по более поздним источникам: напр., по “Росписи” города и “наряда”, составленной в 1631 г. дворянином-воином Сумароковым[15] . В “Росписи” дается описание 3 ворот (св. ворот, ворот возле башни Нижних решеток и Изборских ворот) и башен. 3 ныне существующие башни сооружены позднее (Петровская проездная, Новая и Благовещенская); сильно поврежденная в февр. 1614 г. Никольская башня была перестроена.

В 1631 г. боевой “наряд” «украшение» П.-П. м. “состоял из 5 полуторных пищалей, 4 скорострельных пищалей, 6 “волоконей” и 51 затинных пищалей. Орудия в мон-ре располагались преимущественно по башням и стенам. Лучше всего были укреплены св. ворота: там стояли 2 скорострельные и 2 полуторные пищали, а также 12 затинных пищалей. Остальной наряд распределялся по башням и стенам [16]. В это время в П.-П. м. проживали архимандрит, 47 старцев, 52 “монастырских слуг и служебников и всяких людей”, ок. 120 посадских бобылей и 60 стрельцов. Вместе с архимандритом в мон-ре находился и “осадный голова” из псковских помещиков[17] . Согласно Псковской летописи, в Смутное время в обители проживали еще и казаки, и стрельцы, и “дети боярские” из Москвы: “...собраша во Пскове вольных людей 300 человек… и послаша в Печоры... В то ж время пришли Немцы из Порхова под Печоры, и много зла сотвориша, побиша стрельцов московских и детей боярских” [18].

О жизни П.-П. м. в Смутное время свидетельствует направленная царю Михаилу Феодоровичу “отписка” архим. Иоакима с братией “о троекратном приступе Литовских людей к монастырю и об отбитии их” (1614)[19].

Наместник: Митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов) В 1616 г. грамотой царя Михаила Феодоровича П.-П. м. были пожалованы 3 сельца, Печорская слобода (ныне г. Печоры), 165 деревень, 5 мельниц, рыбные ловли, озеро, 11 садов, “огородов три, нив пять, пожень шесть, пустоши три”. В нач. XVII в. мон-рь имел земли почти по всему Псковскому у., владел деревнями и угодьями в Изборском, Вышегородском, Выборском, Велейском, Гдовском уездах и под Москвой в Московском у.; был крупным землевладельцем с почти 4 тыс. крестьянами муж. пола[20]. Один из постриженников П.-П. м. прп. ДорофейЮгский, по благословению архим. Иоакима, основал обитель у впадения р. Белый Юг в воды Черного Юга в Мологском стане. В 1631 г. к П.-П. м. были приписаны Савво-Пустынский мон-рь близ Пскова и Алексиевский мон-рь за Великими воротами в Пскове. К 1661 г. обители принадлежало 1. 325 крестьянских дворов.

С 1617 г. П.-П. м. управлял архим. Антоний ( 1637). После его поставления в 1621 г архиепископом в Рязань, настоятелем П.-П. м. стал печерский иером. Иоасаф, позднее хиротонисанный (в 1627 г.) в архиепископа Псковского и в дальнейшем (6 февр. 1634) возведенный в сан патриарха Москоского и сея Руси.

При настоятеле (1627-1634) архим. Иове мон-рь и окрестности перенесли “мор” - эпидемию, при к-рой скончалось ок. 1700 чел.

Ко времени настоятельства (1639-1643) архим. Рафаила число насельников, судя по монастырской описи, уменьшилось. В П.-П. м. было “служащей братии (с приписными монастырями) 14 человек, рядовой братии 55, служек монастырских 55, служебников всяких с детьми, и в Пскове, на приезжем дворе 99 (в т. ч. – Авт.) – 2 пушкаря, 80 стрельцов, 2 воротника (привратника, да в подмонастырской слободке на речке Пачковке, по обе стороны, Печерских посадских и Пачковских бобылей 144 человека” [21]. При настоятеле (1682-1686) Иоасафе II в 1682 г. был заново отстроен после пожара монастырский приезжий двор в Пскове, а в 1683 г. – приезжий двор в Москве.

С 1686 по 30 мая 1699 г. П.-П. м. возглавлял архим. Паисий II, при к-ром в 1686 г. случился пожар, нанесший обители значительный ущерб и повлекший за собой ремонтные работы. 1 сент., после восстановления, был освящен надвратный Никольский храм. При архим. Паисии состоялось торжественное перенесение мощей прмч. Корнилия из пещеры в Успенскую соборную ц., где они покоятся и поныне.

В 1697 г., перед Северной войной (1700-1721), П.-П. м. посетил царь Петр I Алексеевич, для проверки состояния печерской крепости. В этот период на башнях и стенах крепости стояло 29 медных и железных пушек и 48 затинных, что в общем составляло 77 орудий. Пушки были небольшого калибра[22] . В крепости существовал гарнизон, насчитывавший 454 чел. казачьего войска, вооруженного ружьями, карабинами, пистолями, копьями и самопалами; 930 псковских стрельцов, вооруженных фузеями, бердышами и копьями; 134 — гусар, копейщиков и рейтар с ружьями, копьями и пистолетами; 422 чел. пешего войска и 221 чел. конного войска, кроме казаков, и ок. 200 пушкарей и ворьтников[23]. Т. о. гарнизон крепости накануне Северной войны составлял ок. 2 с половиной тыс. чел.

[1] Там же. С. 33
[2] Там же
[3] Там же. С. 34
[4] Летопись. 1993. С. 37
[5] Там же. С. 40
[6] БЛДР. Т. 13. С. 505
[7] Аполлос (Беляев). 1893. С. 84
[8] Там же. С. 85
[9] Летопись. 1993. С. 68-81
[10] БЛДР. Т. 13. С. 518
[11] Малков. 1982. С. 78-79; БЛДР. Т. 13. С. 524-533
[12] ПсковЛет. Вып. 1. С. 121
[13] Там же
[14] Там же. С. 122
[15] Харузин. 1898
[16] Замятин Г. А. Борьба за Псков между Московским гос-вом и Швецией в нач. XVII в. // Он же. Россия и Швеция в нач. XVII в.: Очерки полит. и военной истории / Сост.: Г. М. Коваленко. СПб., 2008. С. 291-292
[17] Рабинович. 2013. С. 47-60
[18] ПсковЛет. Вып. 2. С. 275-276, 278
[19] АМГ. Т. 1. № 71
[20] Петров, Таратушко. 1971
[21] Аполлос (Беляев). 1893. С. 86
[22] ЦГАДА. Приказные дела старых лет. Д. 42. Л. 19
[23] Там же
[24] Захаренко. 1959. С. 171-189
[25] Агафангел (Догадин). 1974. С. 36-37
[26] ГАПО. Ф. 499. Оп. 1. Д. 413. Л. 6
[27] Eesti Ajalooarhiiv. Тарту. Ф. 1655. Оп. 3. Д. 132. Л. 68 об
[28] Е. Г. Праздник в Печорах. 1932

[1] Петров. 1989. С. 194-195
[2] Петров, Таратушко. 1971
[3] Петров. 1989. С. 196
[4] Аполлос (Беляев). 1893. С. 102, 105-107; Псково-Печерский мон-рь в 1586 г. 1904. С. 261-263; Малков. 2011. С. 55-144
[5] Псково-Печерский мон-рь в 1586 г. С. 16
[6] ПсковЛет. Вып. 2. С. 236
[7] РГАДА. Ф. 135. Отд. 3. Прил. № 28. Л. 1-9
[8] Летопись. 1993. С. 100
[9] Охотникова. 1993
[10] РНБ. Погод. 1413
[11] Творогов. 1945; Насонов. 1946
[12] Апухтин. 1914
[13] Скрынников. 1962. С. 99-116
[14] Летопись. 1993. С. 32

[1] Летопись. 1993. С. 23
[2] Там же
[3] РГАДА. Ф. 188. № 144; см. также: Апухтин. 1914
[4] Летопись. 1993. С. 27
[5] Выписки из разл. рукописей об истории мон-ря, 1821 г. // ГАПО. Ф. 499. Д. 63. Л. 11
[6] ПсковЛет. Вып. 1. С 100-101
[7] Летопись. 1993. С. 29
[8] Аполлос (Беляев). 1860. С. 12

• Наместник: Митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов)
• Адрес: 181500, Псковская область, г. Печоры, ул. Международная, д. 5